ЧАСТНЫЙ ВЗГЛЯД
Общеполезный журнал для чтения
Содержание номера
Другие номера

Дополнительные сведения / Деньги

Григорий Сапов

Дополнительные сведения из истории денежного обращения

(при подготовке статьи использованы материалы проекта К.Н.И.Г.А.)

Вначале я расположил материал в соответствии с некоей структурой. Были тут всякие первые, первые первые, первые первые первые, всё через точку. Однако журнал не есть трактат. Систематическое изложение денежной истории – задача, выходящая за рамки журнального материала. Решил, короче, ограничиться отдельными фрагментами, разделяя их симпатичным мне символом. Вот таким:

* * *

Что необходимо знать о денежной теории, размышляя над историей денег. Популярное изложение денежной теории дано, например, Мюрреем Ротбардом, отрывок из книги которого читатель может найти в этом номере «Частного взгляда». Ротбард – американский экономист, ученик великого экономиста XX столетия Людвига фон Мизеса. Главная книга Мизеса, «Человеческая деятельность» (Human Action) переведена на русский язык Александром Куряевым, интервью с которым опубликовано в первом номере Частного взгляда (ноябрь 2001 г.). По ходу изложения основных фактов из истории денег, мы будем обращаться к выводам Мизеса. Для начала приведем основные положения теории происхождения денег, представляющие собой выжимку из сформулированных в этой книге результатов:

По своей реализуемости различные товары и услуги отличаются друг от друга. Есть товары, на которые трудно быстро найти потребителя. Именно различия в реализуемости товаров и услуг являются причиной косвенного обмена. Человек, не имеющий возможности приобрести в данный момент то, что ему необходимо для домашнего хозяйства или предприятия, или не знающий еще, какого рода товары ему понадобятся в неопределенном будущем, приближается к достижению конечной цели, если обменивает медленно реализуемый товар, который он хочет продать, на быстро реализуемый.
Средство обмена – это товар, который люди приобретают не для собственного потребления и использования в производственной деятельности, а с намерением обменять его впоследствии на те товары, которые они желают использовать для потребления и производства.
Деньги – это средство обмена. Это самый быстрореализуемый товар, который люди приобретают потому, что хотят предложить его в последующих актах межличностного обмена.
Деньги – это вещь, которая служит в качестве общепризнанного и обычно используемого средства обмена. Это их единственная функция. Все остальные функции, которые люди приписывают деньгам, представляют собой просто определенные аспекты их первичной и единственной функции, функции средства обмена.
Некоторые авторы объясняли происхождение денег декретами правительства или соглашениями, заключенными между участниками обмена. Человек, которому путем прямого обмена трудно получить то, что он хочет, увеличивает свои шансы приобрести это в последующих актах обмена, приобретая вначале более быстро реализуемый товар. Здесь нет необходимости прибегать к вмешательству государства или соглашению между гражданами. Гораздо более правдоподобно, что преимущества косвенного обмена были осознаны людьми (вероятно, вначале наиболее проницательными участниками процесса обмена, а затем и теми, кто копировал их опыт). Иначе придется предположить, что неким гением был постигнут целостный образ общества, ведущего торговлю с помощью денег (или, если принять теорию общественного договора, этот образ был распространен с помощью убеждения).
Именно действия людей превращают товар в средство обмена. Даже если и было бы правдой, что импульс для введения денег был обеспечен властями или соглашением всех членов общества, это не поколебало бы утверждения, что только поведение обменивающихся создает косвенный обмен и деньги.
История может рассказать нам, где и когда впервые стали использоваться средства обмена, и как впоследствии разнообразие товаров, использовавшихся для этих целей, становилось все меньше и меньше. Поскольку грань между более широким понятием средства обмена и более узким понятием денег не резкая, а размытая, то невозможно придти к согласию о времени исторического перехода от простого средства обмена к деньгам.

Некоторые сведения из истории денег. Деньгами в разные эпохи и у разных народов служили разные товары. Раковины, продукты охоты, имеющие хороший сбыт (беличьи, бобровые, соболиные, куньи и т.д.), рыба, плоды бобовых, рис, куски материи. Словарный запас дает нам одновременно и поразительные, и легко узнаваемые примеры употребления товаров в роли денег. Читаем [Брокгауз и Ефрон, СПб, 1893, том Х (19-й полу-том, этот номер ставится на корешке), стр. 406-407]:

В Австралии в некоторых местностях единицей ценности еще недавно служила бутылка рома, а в северной Сибири и теперь еще местами водка является самым выгодным и употребительным предметом обмена с инородцами на меха и оленей. Из предметов минерального царства, кроме металлов, значение денег имеет местами соль, в плитках или брусках, весом в 1/2 фунта или 1 фунт. Марко Поло упоминает о существовании такой разменной монеты в его время (XIII в.) в одной из провинций Китая, Ибн-Батута в XIV в. – в Сахаре, к югу от Марокко.

Использование металлов в качестве международного денежного материала. Замечание Мизеса.

Люди выбрали в качестве денег драгоценные металлы – золото и серебро. Этот выбор был обусловлен минералогическими, физическими и химическими свойствами последних. Использование денег в рыночной экономике есть праксеологически необходимый факт. То, что именно золото используется в качестве денег, есть просто исторический факт. Если некто получает большое удовольствие, называя золотой стандарт варварским пережитком (лорд Кейнс в своем выступлении перед палатой лордов 23 мая 1944 г.), то он не может возражать против применения этого термина к любому исторически обусловленному институту. То, что британцы говорят на английском языке, а не на датском, немецком или французском, также является варварским пережитком, а любой британец, выступающий против замены английского языка на эсперанто, не менее догматичен и ортодоксален, чем те, кто не приходит в восторг от планов введения регулируемой валюты.

Мы знаем, что металл использовался в форме монет. Но так было не всегда. Опять обратимся к словарному запасу. Читаем там же у Брокгауза и Ефрона.

На более высоких ступенях развития роль денег повсеместно выполняют драгоценные металлы. Металлами многие народы пользуются не в форме монеты, а в виде брусков, полос, пластин, колец известного веса, иногда даже порошка (золото). В древнем Египте в ходу были золотые и серебряные кольца, стоимость которых проверялась взвешиванием на весах. Из надписей известно, что фараоны брали подать с сирийских народов серебряными кольцами и железными «кирпичами», вес которых, однако, не соответствовал египетским единицам веса, а совпадал с известным числом частей вавилонской мины. Есть основания думать, что египетские серебряные кольца изготовлялись по вавилонским весам финикийскими мастерами... Финикияне были древнейшими посредниками в деле обмена металлов; они добывали серебро в Испании, железо – на о. Эльба, медь – на Кипре и Фазосе, олово – из Англии.

Тут начинается путаница. Стоимость нельзя определить на весах. На весах можно определить вес. Стоимость, или ценность вообще не есть свойство вещи, это значимость, которая данная вещь имеет для людей. Более подробно эта проблема разбирается в книге Ротбарда, отрывок из которой мы приводим в этом номере.

* * *

Первые монеты. Лидия. После падения Хеттского царства на территории его области Ассува, к западу от реки Галис возникло государство Лидия. Лидийский царь Гигес (687-654 гг. до Р.Х.) стал известен, в частности, тем, что во время его царствования появилась первая в истории чеканенная монета – статер из электрума, или электрона, природного сплава золота и серебра со значительным преобладанием золота. Вес лидийского статера составлял около 14 грамм, сама монета была овальной формы. Собственно чекан, т.е. нанесение изображения (в данном случае льва – символа Сард, столицы Лидии) путем выбивания в металле, производился только с одной стороны.

В исторической науке считается установленным факт изготовления монет не для облегчения торгового оборота, а для удобства расчета и выплаты жалованья воинам-наемникам и иным свободным, оказывавшим услуги по найму царскому двору. Таким образом, применительно к монетам, мы видим, что государственная власть участвовала в производстве денежного товара уже в самом начале денежной истории. Между тем, экономическая теория и здравый смысл говорят нам о спонтанном выделении денег из товаров, используемых в качестве средства обмена при косвенных сделках. Парадокс этот разрешается просто. Необходимо различать, спонтанный характер возникновения денег из множества товаров, использовавшихся при косвенном обмене, и узурпацию государством (а в некоторых случаях и прямое инициирование им) производства стандартизированного денежного товара, которым является монета. Для появления идеи монеты, золото и серебро должны стать деньгами. Очевидно, что никакие усилия государства не могут заставить людей считать деньгами то, что люди не используют в обменах между собой. С другой стороны, для государства довольно просто наложить свою печать на денежный товар после того, как последний выделился из товарного мира.

Что можно сказать о соотношении логического и исторического в применении к деньгам? Логически деньги, деньги как феномен человеческой практики, не нуждаются в государственной опеке, ни на стадии выделения денег из мира товаров, ни на стадии обретения ими наиболее удобной формы. Этот факт не опровергается и не подтверждается историческим опытом, который дает нам самые разнообразные примеры того, как и в какой степени государство участвовало в этих процессах.

Более того, мы не знаем даже, была ли технология изготовления монет действительно изобретена в царском дворце, или представители администрации приобрели, отняли, иным образом завладели соответствующим инвентарем и умением его применять. В рамках изучения истории Лидии это – важный вопрос. Для истории денег это вопрос десятистепенный.

Деньги существуют для обмена. Этот факт частно замутняется тем обстоятельством, что власть вознаграждает своих служащих деньгами. Человеческий разум не всегда может различить обмен и подчинение. Многие, в том числе вполне вписанные в современный рынок, образованные и одаренные служащие и даже представители бизнеса считают, что деньгами они награждаются, что некое начальство, выделяет некую причитающуюся им сумму денег. Однако и здесь обменные свойства денег первичны. Даже если воспринимать свою зарплату как подарок или ренту, в этой выдаче денег не было бы никакого смысла, если бы за них нельзя было ничего получить на рынке. Похвала старшего, отмеченность наградой, сколь угодно материальной (ордена, скажем, могут изготовляться из драгоценных металлов) и иные символические знаки не имеют никакого отношения к деньгам. Денежное вознаграждение имеет смысл, только если имеет место передача денег. Если денежная система вырождена, подорвана или разрушена, если имеет место множественность средств обмена, это тут же учитывается при вознаграждениях. Вспомним, каким ореолом была окружена конвертируемая валюта и ее суррготаты в советские времена.

Вернемся в Лидию. Мы не знаем, каким образом монеты, уплаченные воинам-наемникам и гражданским государственным служащим, оказались на рынке. Кто был первым частником, продавшим воину свой товар за монету. Что это был за товар. Но мы знаем, что полученные монеты воин отнес на рынок (если бы его воинский статус был достаточным для обеспечения его и его семьи всем необходимым, зачем бы тогда правители платили ему жалованье?). И первая сделка имела место между ним и торговцем. Очевидно, что имела место и вторая сделка. Ведь если бы воин вручил торговцу не деньги, тот не смог бы ни осуществить, ни рассчитать свой оборот, не смог бы закупить товар у изготовителя или провизию у крестьянина. Торговец соглашается принять монеты ровно потому, что деньги существуют. Таким образом, факт установления государством полной или частичной монополии на изготовление денежных знаков (монеты) не отменяет принципиальной схемы работы денег, их роли в денежном обороте. Частник рассчитывается полученной монетой с таким же частником. И даже воин, являясь стороной обмена, для рынка является частным лицом.

Лидийцам, видимо, повезло, так как у них физическое место, занимаемое рынком, и источник денежного материала оказались в непосредственной близости друг от друга. Соблюдая осторожность, рискну предположить, что спрос на стандартизованный денежные товар и был напрямую связан со свободой доступа к источнику денежного металла и, следовательно, со свободой изготовления денег. Геродот в «Истории» пишет:

Природными достопримечательностями, как другие страны, Лидия совсем не обладает, кроме, может быть, золотого песка, приносимого водами реки Тмол... Первыми из людей они [лидийцы], насколько мы знаем, стали чеканить и ввели в употребление золотую и серебряную монету и впервые занялись мелочною торговлей... [Однажды во время пожара жители главного лидийского города Сарды] стали сбегаться на рыночную площадь к реке Пактолу. Пактол, несущий с собой золотой песок, течет с Тмола через рыночную площадь и потом впадает в реку Герм, а та – в море.

На первых лидийских монетах нет ни дат, ни надписей, что затрудняет их датировку. Поэтому так важен лидийский электровый статум с именем царя Алеата, правнука Гигеса и отца последнего царя Лидии Креза. Это – первая известная монета, чей возраст бесспорен. При Крезе (568-554 гг. до Р.Х.), чье богатство вошло в поговорку, изготовление монет из электрума было прекращено, и монеты стали делать из золота. После персидского захвата Лидии персы стали владельцами больших запасов золота в слитках и монетах. Интересно, что если верить Геродоту, персы не конфисковали личной собственности лидийских царей. Пифию (не царю, т.е. уже совсем не главе независимого государства Лидии, но внуку Креза) принадлежало примерно 68 тонн серебра и около 34 тонн золота.

* * *

Эллада. Греки считали изобретателем монет аргосского царя Федона. Но они ошибались, монеты изобрели лидийцы, а Федон, живший столетием позже, если что и изобрел, так это порчу монеты. Во всяком случае при нем в рамках затеянной им реформы системы мер и весов, был понижен вес серебряной драхмы при сохранении ее номинала. Федон известен также как руководитель Олимпийских игр, Аргос при нем превратился в крупный центр на Пелопоннесе. Федон заключил союз с Коринфом и островом-государством Эгиной. Первыми греческими монетами и были серебряные монеты Эгины. Они лишь на несколько десятилетий моложе лидийских электровых монет. Внешний вид эгинских монет и другой металл позволяют предположить, что в Эгине монета была изобретена независимо от Лидии. Эгинские монеты – это небольшие слитки серебра бобообразной формы одинакового веса (примерно 12 г). При чеканке они помещались на наковальню с глубоко вырезанным на ней изображением черепахи. В результате удара по слитку верхним штемпелем, имевшим шипы, металл вгонялся в углубление на наковальне. Подобная технология чеканки монет, но только с нанесением удара уже парой штемпелей, переходила в другие страны и просуществовала почти 2,5 тысячи лет. На Эгине месторождений серебра не было, поэтому сырьем для изготовления монет было серебро, получаемое в обмен на эгинские изделия, главным образом из месторождений Лавриона (или Лаврий) на полуострове Аттика, близ Афин.

* * *

Лаврион. Лаврион – это гора недалеко от Афин. Там добывали серебро. Несмотря на обширность памятников пока не удается установить точное время открытия и начала экплуатации крупнейших в древности месторождений Лавриона. Ксенофонт пишет:

Что [лаврионский] рудник очень давно разрабатывается, всем известно, и никто не пытается даже определить, с какого времени приступили к этому.

На горе Лаврион сохранилось около 200 шахт глубиной до 120 м. Общая протяженность штолен и штреков составляет 120-150 км. В 594 г. до Р.Х. (при Солоне) была проведена денежная реформа: Афины перешли с эгинской денежно-весовой системы на эвбейскую.

Афинский тиран Писистрат (541-527 гг. до Р.Х.), при котором были открыты нижние залежи Лавриона (в результате инициированных Писистратом специальных поисково-разведочных работ), начал чеканку знаменитых серебряных афинских тетрадрахм, известных также как лаврийские совы. Позднее была начата и чеканка декадрахм. Ввиду большой точности веса и пробы афинские тетрадрахмы завоевали признание на международном рынке. Спрос на афинские деньги переключил на Афины важнейшие международные товарные потоки (хлеб, лес, металлы), заложив основу греческого процветания.

Здесь уместно прокомментировать одно заблуждение, которое восходит к марксистским и околомарксистским представлениям о логике истории. Для этого мировоззрения характерна вера в некие автономные (и безличные) процессы, которые с неизбежностью требуют тех или иных инноваций. И инновации, разумеется, появляются, ибо ничто не может противиться неизбежности. Заметив взрывной характер распространения греческой цивилизации, начавшейся в то же время, когда была унифицирована афинская денежная единица, современный автор пишет:

Основная линия процесса исторического развития архаической Греции состояла в постепенном формировании политического организма самоуправляющихся гражданских коллективов и интенсификации их хозяйственной деятельности, заключавшейся, главным образом, в освоении огромных естественных и людских ресурсов колоний и их вовлечении в сферу экономической деятельности собственно Греции. Отсюда – возникновение монеты как всеобщего эквивалента экономических отношений. [Античная Греция. М., Наука, 1983. Том 1. Становление и развитие полиса, стр. 193].

Здесь мы имеем почти классический пример исторического заблуждения, связанного с ошибочной теорией, но с теорией не исторической, а внешней по отношению к истории, в данном случае экономической. Многие экономисты до сих считают деньги всеобщим эквивалентом. Это – ошибочная концепция денег. Всеобщего эквивалента в мире обмена нет, если не использовать этот термин в поэтически-метафорическом смысле. Люди меняются потому, что по-разному оценивают то, что у них есть и то, чего у них нет. Они отдают то, что ценят меньше, прибретая то, что ценят больше. При обмене они пользуются деньгами. Монета, будучи наиболее удобной формой денег, упрощает оборот товаров. Хорошая, качественная монета отличается от плохой большим постоянством веса и пробы. При использовании хорошей монеты издержки, свзязанные с перевзвешиванием и определением пробы, минимальны. Выпуск качественной монеты привел к тому, что торговцы всего античного мира стали предпочитать вести дела в ней. Обмен расширился и упростился. Участие в обмене стало доступно все возрастающему числу людей, углубилось разделение труда, началась специализация, которая всегда и везде служит мощным ускорителем роста эффективности. Технлогии, которые столетиями позволяли еле-еле поддерживать физическое выживание, не изменились радикально. Но с расширением обмена имеет место сильнейшая переоценка их относительной ценности. Изменилась сравнительная ценность всего – занятий и ремесел, местностей и маршрутов, земельных участков и инструмента. Все пришло в движение.

Как известно, наличие Лавриона оказало сильное влияние на своеобразную афинскую налоговую систему. Ее своеобразие в том, что Афины не знали прямого налогообложения. Доходы полиса формировались из того, что сегодня бы назвали рентными платежами – часть добытого серебра раздавалась афинянам по душевой норме, остальное образовывало централизованный фонд. Кстати, считается, что чеканка тетрадрахм и была начата потому, что они были особенно удобны для выплат 10 драхм, полагавшихся ежегодно каждому гражданину Афин как его доля из добытого на Лаврионе серебра, упомянутая душевая норма. Этот обычай также восходит к периоду правления тирана Писистрата.

Позже, при открытии новых месторождений, эта система участия афинян в приросте денежной массы была модифицирована в строну ограничения и постепенной отмены. В частности, известный афинский герой Фемистокл, согласно Аристотелю, воспрепятствовал принятию афинянанами «совета некоторых граждан поделить серебро между народом» (речь шла о новых рудниках на базе вновь открытых месторождений в Маронии, когда город получил из них первые сто талантов). Интересно, как была истрачена эта первая сумма, о которой с некоторой натяжкой можно говорить как о первом внебюджетном фонде, сформированном в благоприятный для бюджета год с применением парламентской технологии. На эти деньги было построено 200 кораблей, которые афинские граждане использовали в войне с... Эгиной! Правил тогда Никодим, был такой архонт (бюджетный год 433-432 гг. до Р.Х.).

Разработка рудников Лавриона велась частным образом, по крайней мере во времена Ксенофонта. Этот бизнес оценивался как высокодоходный и, соответственно, высокорисковый. Ксенофонт пишет: нашедший хорошую разработку становится богатым, а не нашедший теряет все, что он затратил; ввиду такой опасности немногие теперь охотно идут на это. Количество аттических горняков-ремесленников было, однако, настолько велико, что они составляли отдельную социально-профессиональную группу, подобно купцам и земледельцам.

Во второй половине IV века до Р.Х. после усиления Македонии значение лаврионскх рудников падает, так как македоняне захватили более богатые месторождения и рудники во Фракии. После того, как Александр Македонский завоевал Афины, он запретил афинянам чеканить свою монету. При римлянах лаврионские рудники продолжали эксплуатироваться, но уже в значительно меньшей степени. Во-первых, месторождения были уже выработаны, и, во-вторых, после победы над Карфагеном у Рима появились куда более богатые месторождения и рудники в Испании.

* * *

Рим. Риму мы обязаны словом «монета». Слово «монета» образовано от латинского «Moneta», что означает «советчица». Так римляне называли богиню Юнону. Легенда говорит, что это прозвище богиня получила во время войны Рима с царем Пирром. Римляне спрашивали Юнону об исходе войны и, в частности, о финансовом положении республики в том случае, если война затянется. Юнона отвечала римлянам, что, если они будут вести боевые действия в соответствии с правилами воинской чести и справедливости, то у них не будет недостатка в деньгах. Когда это предсказание Юноны исполнилось, благодарные римляне присвоили ей почетное звание советчицы и изобразили в виде Справедливости с весами в правой руке и рогом изобилия в левом. Поскольку первый двор для изготовления монет был устроен возле храма Юноны Монеты, то и вся продукция этого двора получила название монет.

Римские монеты изготовлялись из меди и серебра, при этом счет велся на медные деньги (см. ниже о монометаллизме), .

* * *

О металлических стандартах. Регионы античного мира не были однородны и в отношении к денежным металлам и монетным системам. Лидийцы, финикийцы, другие жители Малой Азии, включая греков до их переселения на Аттический полуостров, имели развитую денежно-металлическую монетную систему, а египтяне не знали монет до Александра Македонского. Бывали курьезные денежные системы. Например, спартанцы, со своим особым отношением к обмену вообще, и к деньгам в частности, делали деньги в форме гигантских железных дисков, которые никто не мог ни поднять, ни укатить или перенести иным образом.

Установившееся в античном мире металлическое обращение являет собой отличную иллюстрацию системы металлического стандарта, или монометаллизма. Не считая первых лет существования монеты, когда лидийцы делали их из электрона, а также отдельных случаев использования других металлов, в Малой Азии в качестве так называемой счетной монеты использовались монеты из золота. В Древней Греции счетной была серебряная монета, в Древнем Риме, как было сказано, счет велся на медные деньги по крайне мере до начала чекана серебряного сестерция в 268 г. до Р.Х. Можно говорить о господстве в Древнем мире монометаллических систем, базировавшихся на золоте, серебре и меди.

Монометаллизм, сложившийся в различных исторических областях античного мира, означает, что в данной местности единица веса металла, господствующего в местных обменах в качестве денежного товара, использовалась в этой местности как единица для выражения ценности всех остальных товаров, в том числе денег, изготовленных из других металлов. Иными словами, местный рынок считал цены товаров в деньгах базовой монеты. Поэтому вопрос о соответствии веса этой монеты и ее номинала, удостоверяемого штампом, имел огромное значение. Не приходится удивляться, что история денег разворачивалась параллельно с историей их подделки государством. Удивления достойно то, что со времен Аристотеля и до великого открытия природы обмена, ценности и денег, сделанного австрийским экономистом Карлом Менгером в 1871 г. и теории денег, разработанной Мизесом в начале XX века, экономическая наука принимала уверения придворных мудрецов о вменении ценности путем государственного производства денег за, прошу прощения за каламбур, чистую монету.

Монометаллизм древности сочетался со значительной свободой частного чекана из любых металлов. Монета, изготовлявшаяся из базового металла, называется счетной монетой. Счетная монета в даном случае – это такая монета, единица веса которой была принята за единицу, в которой выражались рыночные цены всех товаров и в том числе монет, изготовленных из других металлов и/или в других регионах мира.

От этого значения следует отличать значение термина «счетные деньги». Он применяется для обозначения денег, фактически не выпускающихся, но используемых для пересчета разнообразных монет, принятых в обороте. Таковы, например, деньги гамбургского счета, или банко-марки, использовавшиеся Гамбургским банком в XVII-XIX вв. для учета и расчетов при валютообменных оперциях.

Торговля между отдаленными местностями Древнего мира должна была вести и вела к постепенному выравниванию металлических паритетов. По разнице этих паритетов можно судить об интенсивности торговых связей и плотности соответствующих товарно-денежных потоков. Например, в Афинах (серебряный стандарт) в III до Р.Х. рынок генерировал соотношение между серебром и медью 1:72, а в Риме той же эпохи – на уровне 1:240. Тенденция к выравниванию паритетов обусловлена самим наличием значительной разницы, делающей очень рентабельными арбитражные операции с деньгами и товарами. Нетрудно видеть, что скорость выравнивания и границы колебаний курсов прямо связаны со свободой мореплавания и дальней торговли вообще. Глубоко не случайным является, поэтому, факт быстрого (исторически мгновенного) распространения золотого стандарта в эпоху относительно либерального капитализма середины XIX века.

Средние века. В Средние века денежная система претерпела те же изменения, что политическая организация общества вообще. В Риме периода империи мы видим монометаллический стандарт и единообразие монетного дела при множественности монетных дворов. Провинциальные монетные дворы берут свое начало при Октавиане Августе, к IV веку по Р.Х. монетные дворы имелись в Риме, Арелатуме, Аквилее, Лионе, Тревере и Сисции. Константин учреждает монетный двор в Константинополе, позднее в Византии насчитывалось до 20 провинциальных монетных дворов. Интересно, что римские императоры до 275 г. по Р.Х. оставляли себе исключительное право чекана золотой и серебряной монеты, отдав хлопоты, связанные с медными деньгами, сенату. После 275 г. императоры узурпировали монетное дело целиком и полностью. К этому же моменту относится практика регулярного и тотального перечеканивания всего монетного металла при вступлении в должность очередного первого лица римского государства (эта практика позже прекратилась, вернувшись во времена европейского абсолютизма, у нас в России подобное мероприятие было осуществлено, в частности, при вступлении на престол Елизаветы Петровны, когда в спешном порядке были перечеканены все деньги, выпущенные при Иване Антоновиче).

Вернемся, однако, в Средние века. Первое что мы видим – это децентрализация и, если так можно выразиться, демократизация и регионализация денежного дела. Денежная система империи разрушается, эмитентами становятся региональные лидеры разъединенной Европы. К X веку разнообразие эмитентов денег достигает максимума. Деньги выпускаются папой, императором, королями, великими и простыми герцогами, марк- и просто графами, виконтами, великими магистрами, архиепископами и епископами, курфюрстами, магистратами и иными городскими руководителями, аббатами отдельных аббатств. С этого времени начинают формироваться монетные союзы (по образцу древнегреческих), в рамках которых эмитенты договориваются о взаимном приеме своими казначействами монет эмитентов-членов союза. Предложение Ф. Хайека о либерализации рынка евровалют имеет, как мы видим, длинную историю. Важным отличием от реализованной недавно бюрократической игрушки евро в предложении Хайека является следование принципам европейских сюзеренов, предоставлявших рынку устанавливать обменные курсы. Позднее мы увидим, что в ходе конкуренции монет победила наиболее точная и чистая. Только человек, изучавший экономику по современным учебникам, может быть удивлен тем фактом, что инициатива поставки таких денег рынку принадлежала хоть и родовитому и влиятельному, но, по большому счету, частному лицу (см. ниже фрагмент о фон Шлике).

Особенно интесным представляется огромный фонд юридических казусов, связанных с передачей прав частной эмиссии. Этот невостребованный материал еще ждет своих исследователей. Как знать, может быть, дела на планете пойдут так, что он заинтересует не тольку ученых историков, но и практиков.

Право чекана получило свое отдельное наименование – jus monetae, или jus monetandum. Это право сопутствовало следующим правам или их комбинациям:

1). Jus dominium, или право владетельного лица. Т.е. чеканить свою монету мог всякий титулованный (вне зависимости от силы титула) человек, если можно так выразиться, практически всякий правоспособный (по меркам эпохи) европеец.

2). Concessio expressa, или personale sive herediaria. Право чекана могло быть пожаловано императором, королем или папой избранному им лицу, например родственнику, хотя бы он и не имел нужного титула (хотя нам, пожалуй, трудно представить себе средневекового родственника могущественного лица, не имеющего придворной должности или области, отданной в кормление, хотя бы и на срок).

3). Ususfructus, или право, получаемое по обычному наследственному праву, оформленному завещанием. Представьте себя на месте какого-нибудь племянника, дядя которого бил себе монету, будучи титулованной особой или родственником жены императора. И вот, после того, как душа вашего воображаемого дяди оказывается там, куда ее назначили высшие силы, а тело с почестями водворено в фамильный склеп, вы неожиданно вступаете во владение правом чеканить монету (в том числе из принадлежащей теперь вам же дядиной серебряной посуды)!

4). Contractus pignoris, нечто смутно знакомое, нечто макроэкономическое, международно-финансовое нечто. Судите сами. Contractus pignoris - это когда лицо, владеющее правом чекана, занимает деньги. И в качестве процентов и/или процентов плюс основная сумма, выплачиваемая частями, предоставляет заимодавцу право сеньоража, т.е. дохода, который получается от разницы между номиналом монеты и ее металлической ценнностью (скажем, чеканите вы золотой весом в 8 грамм, а на монете ставите штамп де мол 10 грамм и обязываете подданных продавать вам по номиналу). Что-то тут есть от 1998 года. Знакомая нам макроэкономика займа и завышенного номинального курса оказывается вполне средневековой!

5). Precarium sive concessio revocabilis ad nutum. Это совсем просто. Если у вас есть неотъемлемое jus monetae, то вы можете ведь с ним, что хотите. Например, даровать какому-нибудь городу или церкви. И тогда он (она) начнут выпускать свою монету. История говорит, что это право отпускалось на сторону обычно с одной важной оговоркой. Город или церковь действительно поучали право чекана и действиельно выпускали монету. Но только мелкую. Как говорится, мелкую, но много. Точнее, много, но мелкую.

6). Protectio sive tutela - это детская монета такая. Или на случай пленения. То есть этим правом пользовались опекуны малолетних эмитентов, право которых на выпуск своих денег не могло быть реализовано в силу их малолетства. Или временно исполняющими обязанности первого лица на время, пока первое лицо отсутствовало ввиду пленения его соседним первым лицом, неверными или драконом.

* * *

Про фон Шлика и иоахимсталер. К началу XVI века в Богемии самой значительной рудоносной областью становятся Крушные (Рудные) горы, где были открыты месторождения сереброносных руд. Полоса серебряных месторождений Рудных гор от Фрейберга и Аннаберга протянулась к Яхимову. Название месторождения и рудника Яхимовсталь (долина св. Яхима) было увековечено в крупной серебряной монете массой 28-29 г, которая к середине XVI века имела хождение почти во всех странах Западной Европы и называлась яхимсталер (иоахимсталер), а затем на Западе – просто талер. В России иоахимсталеры известны под названием ефимки. Ефимки – это талеры, с надчеканенными изображениями (на аверсе – изображение Алексея Михайловича, на реверсе – орел).

Месторождение Яхимов было открыто чешскими горняками из Остравы и Мишеньска, которые добывали здесь железную руду. Однако добыча серебра велась слабо, от случая к случаю. В 1516 г. владелец этого участка земли Стефан Шлик узнал, что горняки нашли серебряную руду и вместе с несколькими другими предпринимателями приступил к организации ее добычи. Легенда говорит, что первые монеты, которые назывались Joachimsthalergroshen и Joachimsthalergulden (гроши и гульдены, понятно, отсохли по дороге), фон Шлих на свой страх и риск отчеканил у себя в замке в 1519 году.

В Яхимов стали стекаться горняки с ближайших рудников Аннаберга, Мариенберга и Кутна-Горы. В этом же году для защиты рудников началось строительство крепости Фрейденфейн и поселка, который насчитывал 400 домов. В 1520 г. разросшийся поселок был объявлен королевским свободным горным городом со своим гербом (словосочетания поселок городского типа еще не знали). Его население достигало 20 тыс. жителей, из которых на рудниках работало свыше 8 тыс. рабочих-горняков и 400 мастеров. Ратуша Яхимова до сих пор располагается в бывшем доме следующего фон Шлика, Иеронимуса (дом был построен между 1540 и 1544 гг.).

Поначалу Стефан Шлик все выплавляемое из руд серебро продавал в слитках. Затем он добился у короля Людовика разрешения на чеканку и с 1519 г. стал выпускать свои монеты, ставшие всемирно известными как талеры. На одной стороне талера изображен св. Иоахим, на другой лев – герб Чехии.

В первой половине XVII века в Крушных горах было основано 11 новых горных городов и десятки горняцких поселений.

Яхимовская штольня Барбара уже в конце XVI в. достигла небывалой длины – 11,5 км. Благодаря использованию штолен (в Саксонии и Гарце их было меньше и они были короче) в Яхимове уже во второй половине XVI века была достигнута глубина отработки (подсечения от поверхности) 400 м, в Абертамах – около 300 м. Начали применяться большие вóроты с приводом от водяного колеса диаметром 12 метров. Качалки с тягой до 1 км впервые были построены в Яхимове в 1551 г. и затем распространились по Европе. "Крушногорскую технику" прославили Г. Агрикола и другие авторы XVI-XVII веков.

* * *

Раз уж зашла речь о серебре, не могу не привести замечательного описания этого металла, данного нашим М.В. Ломоносовым:

Второй высокий металл называется серебро. Сие от золота разнится больше цветом и тягостию. Цвет его толь бел, что ежели серебро совсем чисто и только после плавления вылито, а не полировано, то кажется оно издали бело, как мел. Весу его пропорция к воде как 10535 к 1000, то-есть около десяти раз оно тяжелее, а золота почти вдвое легче. Однако протчими свойствами золоту едва уступает... В земле находится оно часто очень чисто, а больше в листках или волосам подобно тонкой и кудрявой проволоке, а иногда в нарочито великих глыбах. В Академической Минеральной камере есть самородный кус чистого серебра весом 7 фунтов. Самое чистое серебро имеет почти всегда в себе немного золота.

* * *

История конкуренции золота и серебра. Родиной золотого обращения в средние века была Италия. Золотые монеты итальянских городов появляются в XIII веке. Денежные нравы того времени допускали систематическую порчу монеты сюзеренами, и на этом фоне итальянские деньги выделялись стандартным весом и пробой (флорины во Флоренции, цехины или дукаты в Венеции, дженовины в Генуе). В местном торговом обороте использовалось серебро, золото обслуживало международную торговлю и крупные банковские операции.

Начиная с XVI века расширившийся торговый оборот имел место на фоне (а) очень медленного увеличения добычи золота и (б) вначале постепенного, а с открытием Америки ускоренного роста добычи серебра. Обращение товаров во все большей степени стало обслуживаться серебром, из которого стали чеканить крупнономинальные монеты, соответствовавшие золотому гульдену (пиастр в Испании, гульденгрошен в Германии, иоахимсталер, о котором более подробно было рассказано выше, в Богемии).

Статус золота на континенте и в Англии стал расходиться с 60-х годов XVII века, когда англичане отменили запрет на вывоз золота и серебра и ввели свободу чеканки из обоих металлов. При этом обязательным к приему золото было только для государственных касс. Валютный рынок был либерализован – регулирование обменного соотношения между золотом и серебром было отменено. Вполне согласуясь с австрийской денежной теорией и в частности с ее трактовкой закона Грэшема (подробнее см. в отрывке из книги Ротбарда, который мы публикуем в настоящем номере), советский профессор Ф.И. Михалевский пишет:

По существу отмена декретирования отношения ценности обоих металлов является единственным средством для того, чтобы удержать оба металла в обращении. Фиксированное соотношение оказывается, благодаря колебаниям ценности каждого металла независимо от другого, невыгодным то для золота, то для серебра, причем тот металл, который в данный момент недооценивался (официальным курсом – ЧВ), уходит из обращения. Таким образом фиксация отношения между металлами, которая считается необходимым реквизитом биметаллизма, в самом деле оказывается его концом и предпосылкой «переменного монометаллизма», т.е. такого положения, когда господствует то один, то другой металл. Цит. по: Михалевский Ф.И. Золото как денежный металл. М., Соцэгиз, 1937.

В 1662 г. в Англии стала чеканиться золотая гинея, получившая свое название от африканской колонии Гвинея, золотые месторождения которой стали активно эксплуатироваться незадолго до этого. Гинея при пробе 11/12 весила 8,3873 г. Таким образом, чистого золота в этой монете было 7,6883 г. Шиллинг до 1816 г. весил 6,02 г при пробе 37/40. Таким образом, чистого серебра в шиллинге было 5,5685 г. По совету великого физика (но весьма посредственного экономиста) Исаака Ньютона было установлено официальное, т.е. принудительное соотношение 1 гинея = 21 шиллингу, фиксировавшее курс серебра к золоту на уровне 15,2 = (21 х 5,5685)/7,6883. Рыночный курс в то время составлял 14,97 и недооцененное серебро стало уходить из обращения. Комментарий Мизеса проясняет картину:

Демонетизация серебра и установление золотого стандарта стали результатом сознательного вмешательства государства в денежную сферу. Бессмысленно задаваться вопросом, а что бы произошло, не случись этого. Но не следует забывать, что установление золотого стандарта вовсе не было целью государства. Оно стремилось к биметаллизму, или. двойному стандарту, т.е. стремилось установить жесткое, декретированное (принудительное) меновое отношение между золотом и серебром вместо того, чтобы допустить свободные колебания рыночного отношения между независимо существующими золотыми и серебряными монетами. Денежные теории, на которые опирались бюрократы, предпринимая эти усилия, в такой степени исказили рыночные явления, как могли исказить их только бюрократы. Попытки установить двойной стандарт, основанный на обоих металлах (и золоте, и серебре), с треском провалились. Именно это фиаско и породило золотой стандарт. (Примечание ЧВ: речь идет о золотом стандарте, установившимся в Англии к концу XVIII века. Принятие золотого стандарта в 1821 г., последовавшее после знаменитой дискуссии о слитках, следует признать общественным выбором, закрепленным государственным решением. Это не отменяет, однако, спонтанности рыночного процесса, лежавшего в основании этого выбора. Заслуга экономической науки состояла в том, что она сумела сделать логически безупречные выводы из денежной теории и объяснить публике и политикам их значение).

В 1798 г. была отменена свободная чеканка серебра, а в 1816 г., когда обязательная платежная сила серебра была ограничена 2-мя фунтами стерлингов, оно приобрело статус разменной монеты. Интересно, что победа золота и установление монометаллизма в Англии было, по выражению Ф. Михалевского, заочным, т.к. момент утверждения золотого монометаллизма совпал с эпохой наполеоновских войн, когда действовал временный отказ Банка Англии обменивать свои банкноты на золото (Suspencion Act 1797 г., действовавший до 1821 г.). Мизес подытоживает этот эпизод, делая кристалльно ясной логику так называемого великого противостояния серебра и золота:

В XVII веке цены, которые английское правительство установило на монеты, переоценили гинею относительно серебра, что привело к исчезновению серебряных монет. В текущем обращении остались только монеты, сильно износившиеся от использования или испорченные в каком-либо ином отношении, или имевшие меньший вес (т.е. более легкие, чем полноценные, но сохраняющие нарицательную ценность, иными словами лишь изображающие полноценные монеты, но не являющиеся таковыми – ЧВ). Таким образом, Англия получила золотой стандарт вопреки намерениям правительства. И только значительно позже законы закрепили де-юре стандарт, установившийся де-факто. Государство отказалось от дальнейших бесплодных попыток накачать рынок монетами серебряного стандарта и чеканило серебро только как разменную монету с ограниченным правом узаконенного платежного средства. Разменные монеты являются не деньгами, а заменителями денег. Их меновая ценность зависела не от содержания серебра, а от того факта, что в любой момент без затруднений и затрат их можно было обменять на золото по полной нарицательной стоимости. Де-факто они были долговыми расписками, отпечатанными на серебре, требованиями на определенное количество золота. В течение XIX века двойной стандарт схожим образом привел к возникновению де-факто золотого монометаллизма во Франции. [См. Мизес, Человеческая деятельность, М., 2000, стр. 439-440].

На континенте серебро оставалось преобладающим в течение первой половины XIX века (за исключением Бремена и – в первой трети века – Голландии), к концу которого завершился переход к золотому стандарту в мировом масштабе. Отдельная история конкуренции серебра и золота в США будет изложена в рамках публикаций результатов выполнения проекта К.Н.И.Г.А, материалы которого были использованы при подготовке настоящей статьи.

* * *

Смысл того, что произошло потом. Сведения о том, что произошло с золотым стандартом в XX веке, не могут быть поняты без пространного изложения положений теории банковского дела и сведений из истории эволюции банков. Если читателю будет угодно, мы вернемся к этой задаче в последующих номерах Частного взгляда. С другой стороны, хотел бы рассчитывать на читательское терпение и призвать подождать до публикации результатов проекта К.Н.И.Г.А., где соответствующий материал излагается с необходимой полнотой, невозможной в периодическом издании.

Вместе с тем, считаю своим долгом привести резюме Мизеса, которое очень правильно расставляет важные акценты, имеющие универсальное значение, не устаревшие несмотря на то, что большую часть XX века мы прожили в условиях сперва подавленного, а затем разрушенного золотого стандарта. Мы, люди эпохи бумажных неразменных денег, сталкиваясь с их последствиями, должны понимать истиные причины временного характера этой эпохи.

1. Золотой стандарт стал мировым стандартом эпохи капитализма, увеличивающим благосостояние, свободу и демократию, как политическую, так и экономическую.

2. Националисты сражались против золотого стандарта, потому что хотели отделить свои страны от мирового рынка и в максимально достижимой степени установить национальную автаркию. Интервенционистские правительства и группы давления сражались против золотого стандарта, потому что считали его самым серьезным препятствием на пути их усилий по манипулированию ценами и ставками заработной платы.

3. Самые фанатичные нападки на золото осуществлялись теми, кто стремился к кредитной экспансии, которая была для них панацеей от всех экономических болезней. Она могла понизить или даже вообще упразднить процентные ставки, повысить зарплату и цены к выгоде всех, за исключением паразитических капиталистов и работодателей-экплуататоров, освободить государство от необходимости балансировать бюджет, – короче, сделать всех нормальных людей богатыми и счастливыми. И только золотой стандарт, это дьявольское изобретение злонамеренных и бестолковых ортодоксальных экономистов, мешает человеству достичь вечного процветания.

4. Безусловно, золотой стандарт не является совершенным и идеальным. В человеческих делах нет совершенства. Но никто не в состоянии предложить вместо золотого стандарта что-либо удовлетворительное. Покупательная способность денег нестабильна. Но абсурдно само понятие стабильности и неизменности покупательной способности. В живом и меняющемся мире не может существовать никакой стабильности покупательной способности. Изменение покупательной способности составляет сущность денег. На самом деле противники золотого стандарта и не ставят своей целью добиться стабильной покупательной способности. Скорее они желают дать государству власть манипулировать покупательной способностью без вмешательства внешнего фактора, а именно денежного отношения золотого стандарта.

5. Основное возражение, выдвигаемое против золотого стандарта, заключается в том, что он вовлекает в определение цен фактор, которым не может управлять ни одно государство, а именно перипетии добычи золота. То, что экспансионисты называют изъянами золотого стандарта, на самом деле представляет собой его самые выдающиеся черты и полезность. Он сдерживает крупномасштабные инфляционные авантюры государства. Борьбу против золота, которая представляет собой главную заботу всех современных государств, нельзя рассматривать как изолированное явление. Это всего лишь одна из составляющих гигантского процесса разрушения, ставшего знаком нашего времени. Люди борются против золотого стандарта, потому что хотят заменить свободную торговлю автаркией, мир – войной, свободу – тоталитарным государственным вмешательством.