Картотека есть род склада, куда я заношу разные заинтересовавшие меня материалы. Веду я ее лет двадцать пять. Все собираюсь упорядочить, да времени нет, пользуюсь как привык.

Поскольку у нас в России будет смена первого лица, сделал подборку на тему: как и что бывало при подобном происшествии, как это комментировалось и оценивалось. Часть этой подборки предлагаю вашему вниманию.

Тогда-то Гениалиссимус и произвел революцию, которая произошла в результате так называемого "Заговора рассерженных генералов КГБ". Генералы были все молодые, энергичные и все как на подбор красавцы. Придя к власти, они решили немедленно покончить с бесхозяйственностью, бюрократизмом, взяточничеством, воровством, кумовством, местничеством, землячеством, ячеством, пустословием, славословием, суесловием, парадностью, пьянством, пустозвонством, ротозейством, головотяпством, стали усиливать производственную дисциплину и бороться за перевыполнение планов. Они проявили много энергии, встречались с массами, но больше всех трудился сам Гениалиссимус. Он разъезжал по всей стране и требовал увеличить добычу нефти, выплавку стали, урожайность хлопчатника, изучал проблемы яйценоскости кур-несушек и наблюдал за окотом овец. А поскольку страна большая, за всем не усмотришь, он решил воспользоваться передовой техникой и стал совершать регулярные инспекционные облеты на космическом аппарате. И оттуда следил за передвижением войск, разработкой карьеров, вырубкой лесов, строительством отдельных объектов и добычей угля открытым способом. Он вникал во все. Иногда даже заметит, что рабочие где-то слишком долго перекуривают, и прямо из космоса шлет приказ: начальника этих рабочих снять с работы, понизить в должности или отдать под суд. Или увидит, что какой-нибудь автомобиль превысил скорость, или нарушил правила обгона, номер запишет и сообщит в автоинспекцию.

Людовик XIV, даже и в последнее время своей жизни ослеплявший мир блеском своего царствования и театральною пышностью своего двора, пережил свою славу. Все чувствовали уже гнет произвольного военного управления, поддерживаемого этим старым ханжою, на все глядевшим свысока и окруженным льстецами и духовенством, злоупотреблявшим его волею; все жаждали перемен.

...Всеобщая бедность, обман и притеснения многочисленных откупщиков, шаткость кредита и дефициты, не дозволявшие уплачивать даже процентов государственного долга, все это возбуждало глухой ропот и всеобщее неудовольствие.

...Король до конца дней своих остался бесчувственным и непоколебимым. Людовик хотел царствовать даже после смерти; он думал достигнуть этого своим завещанием и припиской к нему. Но смерть его доказала, что где право заменяется насилием, так не действительно никакое постановление, если только оно не поддержано штыками.

...Людовик XIV принял побочных детей своих в число принцев крови и воспитал их, как принцев, т.е., другими словами принцы – граф Тулузский и герцог Мэнский, – не имевшие уже и от природы особых дарований, придворным воспитанием сделаны были окончательно неспособными к чему бы то ни было серьезному.

…[Но ни они, ни Вилльруа] не могли равняться хитростью с герцогом Филиппом Орлеанским, который, как первый законный принц крови, предъявил свои права на регентство. Он купил дружбу Ноайля, Вильяра и принцев, зная, что люди этого рода отличаются чрезмерным корыстолюбием. Он склонил также на свою сторону – еще при жизни Людовика – маршала Вилльруа, открывшего ему тайну завещания, которую должен был, в случае нужды, поддержать оружием.

...Народ был утешаем пустой надеждой, что при регенте он освободится от нестерпимого гнета властей и мучительной бедности. Кроме этого, герцог, подобно Робеспьеру в 1793, старался поселить в народе мысль, что он жестоко отомстит за него всем кровопийцам и фаворитам предшествовавшего царствования, – мысль, доставляющую низкую и бесчеловечную радость, но тем не менее могущественно действующую при каждой революции.

...Обессиленная, стершаяся пред монархом аристократия, была заманиваема уверениями, что в Правительственном Совете все вопросы будут решаться большинством голосов, а различные отрасли управления предоставлены будут аристократическим комитетам....

...Когда умер Людовик XIV, не только все кассы были опустошены, но даже кредит был убит окончательно, и все доходы были отданы в залог на два года вперед.

...Из писем регента к губернаторам провинций видно, что через несколько дней после принятия регентства герцог Орлеанский нашел совершенно невозможным заплатить жалованье солдатам.

... Ненависть народа к министрам Людовика XIV и ко всем спекулянтам, обогатившимся за счет массы, пробудилась при этих обстоятельствах с полною силою; слышались требования о наказании этих плутов, которым все завидовали, но которые не могли подлежать наказанию.

... Филипп придал произволу вид права и орудием своим избрал юстицию. Была учреждена Уголовно-розыскная камера, но генеральный прокурор отказался быть панегиристом этой меры, под предлогом охриплости, и только велел внести в протокол свои обвинения и требования.

Не все, впрочем, подлежали одинаковому наказанию: доброе имя людей, наживших себе состояния одними законными средствами, не пострадает от строгих приговоров, произнесенных над другими. Но есть класс богачей, заключающий в себе одних только виновных. К этому классу принадлежат, прежде всего, ростовщики, торговавшие государственными облигациями, производившие проделки свои в тайне и мраке, и в этом мраке составившие себе громадные состояния, настоящий источник которых умели ловко скрыть от публики.

...Объявление, которое было прибито во всех концах Парижа, и которым запрещалось "всем имевшим дела с казною людям выезжать из Парижа под страхом смертной казни".

... С генерал-контролера 10 млн., с бывшего генерал-контролера, канцлера 10 млн., с интенданта финансов 2 млн., с бывшего морского министра 2 млн., с каждого из казначеев королевского казначейства по 300 тыс., с сборщиков казенных доходов по 100 тыс., с сборщиков податей, ... , с провинциальных интендантов, ... с провиантмейстеров, ... с подрядчиков в королевских войсках, ... вообще со всех тех, которые обогатились на службе его величества.

... Целый 1716 год продолжалось это следствие, сопровождавшееся всеобщим ужасом, пытками и тюремными заключениями. ... В 1717 году трибунал обогатился новым средством для распространения страха: при нем учреждена была комиссия, произвольно налагавшая на обвиненных пени. ... Государство, впрочем, не имело от этого никакой выгоды. Регент и его любимцы делились штрафными деньгами между собою и продавали обвиняемым свою защиту и ходатайство за значительные суммы...

... Смерть Екатерины II, столь долгожданная, связанная с надеждами на воспитанника Никиты Панина великого князя Павла Петровича, в котором мечтали найти монарха прямого и честного, просвещенного врага деспотизма и – может быть – конституционалиста, не принесла облегчения. Надежды не сбылись – на троне оказался психически больной человек, пораженный страхом, мучимый комплексом неполноценности, добрая натура которого была безнадежно изуродована годами унижений, испуга и ожидания.

... Петр III был груб, плохо воспитан, отталкивал как личность, но, оскорбляя людей, уважал законы. Екатерина II была лично обаятельна и прекрасно владела искусством "привлекать сердца", но возвела беззаконие в принцип, а безответственность фаворитов и всего аппарата от генерал-губернаторов до последних чиновников – в основу государственной машины. От Павла ожидали, что он соединит положительные качества своих предшественников – он взял от каждого худшее, прибавив от себя каприз, возведенный в закон. Быть самодержцем для него означало быть непредсказуемым. Он хотел, чтобы пути его были неисповедимы, как пути Господа Бога, но добился лишь того, что алогичные проявления добрых порывов и неожиданное рыцарство мало радовали его окружающих, а бессмысленные и немотивированные опалы потеряли характер сдерживающей угрозы.

Ни один человек и никогда не может быть полностью готов занять пост президента. Но Эйзенхауэр был готов к этому в большей степени, чем многие другие. Как это ни парадоксально, но такая готовность объяснялась тем, что он очень хорошо представлял себе пределы власти президента.

... Эйзенхауэр знал, что важнейшая часть деятельности президента – подбор нужных людей на соответствующие должности и работа с ними. Он хотел, чтобы рядом были люди компетентные, зарекомендовавшие себя, обладающие широким кругозором и способные принимать смелые решения. Ему всегда нравились удачливые бизнесмены, достигшие успехов в своей деятельности исключительно благодаря собственным усилиям. Он выискивал таких людей, к которым мог бы обратиться за советом и с которыми мог бы разделить и ответственность, и признание.

... В этом плане личные дружеские отношения не имели никакого значения. Ни один из старых друзей Эйзенхауэра не был назначен ни членом Кабинета, ни сотрудником аппарата Белого дома. Наиболее значительные посты заняли люди, которых он никогда раньше не встречал или с которыми познакомился только в ходе избирательной кампании.

... В "Нью Рипаблик" появилась заметка: "Айк сформировал Кабинет, состоящий из восьми миллионеров и одного водопроводчика". Самым примечательным было то, что среди членов Кабинета не было ни одного администратора с опытом ведения дел на правительственном уровне.

...В конце 1952 года Трумэн иронизировал над генералом, ставшим президентом: "Он будет сидеть здесь и говорить: "Сделайте это! Сделайте то! И ничего не произойдет. Бедный Айк – это крайне не похоже на армию".

...Безусловно, подготовленность Эйзенхауэра к работе на посту президента была намного выше, чем Трумэна. Смерть Рузвельта вытолкнула Трумэна в совершенно новый мир, полностью чуждый ему. Эйзенхауэр же просто продолжал жить своей прежней жизнью, поскольку он уже давно привык к роли лидера, начиная с июня 1942 года, когда он прибыл в Лондон. В течение 10 лет у его локтя были помощники, за спиной – советники. Он привык, что, когда он бывал на людях, его окружали репортеры. Но самым важным было то, что Эйзенхауэр привык внушать людям трепет, быть центром внимания и иметь власть, чтобы принимать решения.