В одном из бесчисленных пионерских лагерей, в которые я ездил каждое лето, как-то был у нас вожатый, Сережа. Высоченный малый, спортивный, с широкой улыбкой. Очень ему шел васильковый спортивный костюм-“олимпийка” и белые китайские кеды “Два мяча”. Особенно здорово было, когда он брал на руки своего белого кота, которого привез с собой. Кот этот замечательно выглядел на фоне синей олимпийки и алого пионерского галстука. Ни у какого отряда такого здоровского вожатого не было!

Лагерь был пионерский, и надо было выбирать командира отряда, старосту и знаменосца. Отряд - это человек 30-35 детей, примерно одного возраста. Выборы бывали дня через 3-4 после начала смены, так как дети должны успеть познакомиться (для тех, кто не знает, смена - 24 дня).

Вскоре после приезда мне один мальчик, Вадим, и говорит:

-- Спорим, я буду командиром отряда, - причем говорит это с явной тоской.

-- Это почему это ты? - спрашиваю, -- и откуда ты это можешь знать?

– Оттуда. Мой отец - профессор на той кафедре, где наш вожатый аспирантом.

– Ну и что? - удивился я -- то на кафедре, а это же лето, лагерь - совсем другое дело.

-- Ничего не другое, вот увидишь - сказал он и вздохнул.

Был он не то чтобы толстый, так - полненький, скорее даже очень плотный. И шансов у него не было. Не потому что он плохой там, или зануда, он был вполне спортивный, в пинг-понг мы с ним резались, бывало, будь здоров, да и плавать он умел. Просто был он, во-первых, очень спокойный, даже вялый, а во-вторых так вышло, что в нашем отряде в ту смену ни одного более полного мальчика не было. Не знаю как сейчас, но в моем детстве все это имело огромное значение, и полным жилось не сладко.

В назначенный на совете вожатых день наш Сережа говорит:

-- Ребята! После полдника собираемся около веранды - будем выбирать актив отряда.

Ну мы, конечно, все собрались, даже отрядные курильщики из кустов за туалетом пришли. Стали все наперебой предлагать и постепенно выяснилось, что девочки, все как одна, хотят Иру, а мальчики - некоторые Сашу, а некоторым все равно. Те, которым все равно, их человек 10, причем трое очень тихие, они за эти дни так ни с кем, кроме друг друга, и не познакомились. Отрядные курильщики, громко, но нестройно орали “А нам все равно!”, (фильм тогда был, “Бриллиантовая рука”, премьера – гвоздь сезона!), орали просто так, чтоб повеселее было. Может, им на самом деле и не все равно было, не знаю.

Я очень любил в футбол играть и в пинг-понг. Даже иногда разрывался пополам, потому что, если народ в футбол играет, то это значит, что в пинг-понг очередь маленькая (мы в футбол играли чуть ли не пятнадцать на пятнадцать). И можно вволю в пинг-понг наиграться, пока все в футбол бегают. С другой стороны, если захочешь потом в футбол пойти, то уже темно будет, так без футбола день и пройдет!

В общем, я говорю:

-- Хватит орать, давайте выберем быстренько кого-нибудь и скорей в фут...

Наш Сережа меня прервал:

--Это как это “кого-нибудь”? Это как это “быстренько?” У тебя что, никакой ответственности нет? Тебе что - все равно, что ли, кто будет? Как не стыдно, ты же пионер!

– Да вот же - говорю - две кандидатуры, Ира и Саша. Давайте голосовать.

-- Ты от вопроса не уходи! Какие у тебя лично предложения?

– Да мне все равно - говорю - лишь бы быстро и по-честному (я уже про слова толстяка Вадима и думать забыл, Саша этот мне не нравился, а Ира - девчонка, вот еще).

Дальше опять такой общий крик пошел, я даже испугался, что до ужина ничего не успеем. Тут Сережа и говорит:

– Хотите услышать мое мнение?

Все мы сказали “Да, еще бы” и потихоньку стали успокаиваться. Он подождал, пока все стихло, и говорит:

– Я ведь имел возможность вас со стороны наблюдать. Есть такие лидеры, которые не сразу проявляются. И важно таких лидеров заметить и дать им возможность себя проявить.

Все молчат, думают “К чему это он ведет?”

А я все вспомнил и разволновался отчего-то, даже во рту пересохло.

Тут Сережа, повернувшись к этому плотненькому Вадиму, говорит, глядя на него очень таким добрым и светлым взглядом:

-- Ну, брат, выйди-ка вперед.

Вышел Вадим, руки за спину по привычке и ссутулился. Он, даже пока я за шариком бегал во время пинг-понга, руки за спину убирал и прохаживался так неторопливо, по-взрослому.

Некоторые девочки как закричат:

– Правильно, это гораздо лучше, чем Саша. Саша - он воображала, а против Вадима мы не возражаем!

Тут я догадался, что на самом деле они вначале не за Иру были, а против Саши.

Потом такой шум поднялся! Одни кричат за Иру, другие за Сашу, а те девочки стали скандировать “Ва-дим! Ва-дим!”, и к ним другие ребята и девочки стали присоединяться. Сережа это терпел, потом скомандовал “Отставить”, построил нас в шеренгу (он в армии служил, так что все это хорошо знал). Потом сказал. что очень на нас рассчитывает и просит предложенную кандидатуру поддержать. “Кто за?”, спросил он.

Вадима выбрали, я против голосовал, с курильщиками. Девочки, видать, от Иры отказались, потому что Сережа просиял и сказал:

– Не единогласно, но подавляющее преимущество. Все свободны, Вадим - останься. Нам с тобой надо кандидатуры старосты и знаменосца обсудить.

Через неделю Вадим нашел в пионерской комнате банку краски-серебрянки, поймал Сережиного кота и, когда все ушли на полдник, выкрасил Сережиному коту усы.

Сережа нас построил, долго говорил, что тот, кто так поступил - недостойный человек, даже может, и недостойный пионер. Потом остановился и спросил: “Кто?” Тут вышел из строя Вадим и говорит:

– Я.

На совете вожатых Вадима из командиров исключили и назначили Иру, о чем объявили на вечерней линейке. Сережа после линейки подошел к нам с Вадимом, когда мы сговаривались рвануть на веранду, где стоял теннисный стол, и где мы до линейки натянули сетку, рассчитывая рвануть туда и захватить ракетки, пока народ будет тянуться с линейки. До отбоя было еще минут сорок. Если сразу после линейки рвануть и ракетки захватить, можно наиграться перед отбоем.

Сережа сказал:

– Что ж ты брат, не оправдал доверия. Я за тебя бился, но увы... Сам виноват.

Мы с Вадимом переглянулись и рванули на веранду, играть в пинг-понг.

1989