"От четверга до четверга" за 2 декабря 1999 г.
1. Слепота или расчет?
Поразительный пример слепоты при анализе монетарной сферы. А может, это ехидная хитрость выпускающего – поставить на одну полосу две заметки.
На второй странице вторничной Financial Times читаем:
Падение евро не приведет к изменениям в денежной политике. Вим Дуйзенберг (Wim Duisenberg), президент Европейского ЦБ заявил, что в падении курса евро он не видит ничего такого, что заставляло бы обращаться к каким-либо мерам денежной политики. [то есть, не то, чтобы к ограничительным, а к каким-либо вообще! – Гр.С.]. Выступая перед Комитетом Европарламента по экономическим и денежным вопросам, Дуйзенберг предостерег от "распространения слухов" – по его мнению, именно обсуждение проблем евро есть причина падения ее курса.
Далее последовал стандартный набор гладко сформулированных положений, которые кажутся банальными, являясь, к сожалению, неверными и, как бы это сказать по-русски, misleading. Главной целью Дуйзенберг считает поддержание нигде никогда никем не виданной "стабильности цен". Доказательство невиданности этой самой "стабильности цен" может быть профессионально-изощренным, с привлечением аксиоматики теории индексов, в частности невыполнения для агрегатных индексов аксиом о временнОй и факторной обратимости и аксиомы круговой сходимости. Но можно обойтись и простым указанием на тот факт, что одни и те же блага имеют различную ценность (а) для разных людей и (б) для одних и тех же людей, находящихся в разных обстоятельствах. Кроме того не существует никаких способов сопоставлять новые, не существовавшие ранее товары, услуги и возможности с "базовым периодом". Это означает, что "стабильность цен" есть словесная формула с пустым содержанием.
Почему же она используется? Эта конструкция (в формулировке "поддержания стабильности общего уровня цен") получила научную санкцию в 20-е годы, породив бум в индексологии и заслужив благосклонное внимание Кейнса, хотя основы были заложены раньше, например в работах Кнута Викселя. Как часто бывает, наука и потребности жизни счастливо встретились, и политика разрушения денежной системы, проводившаяся в 20-е и 30-е годы, получила научное обоснование. Со временем, как многие концепции, индексология обросла работами, ссылками, методиками и "практическим внедрением". Ниже мы увидим, что все мыслимые степени формальной образованности не могут сегодня помочь финансовому чиновничеству при объяснении наблюдаемых фактов, ставя своих особенно простодушных членов, мягко говоря, в идиотское положение.
Вернемся к европейскому Гераклу. Он заклинает реальность: "я убежден в одном, а именно в том, что в среднесрочном периоде победят фундаментальные факторы и соотношения между главными мировыми валютами будут отражать то равновесие, которое лежит в основе этих соотношений". Это – если не паника, то, согласимся, определенная растерянность.
Растерянность, маскируемая гладкими оборотами, сквозит и в его признаниях того, что у него нет ясного объяснения феномену падения евро. "Это есть следствие сложного взаимодействия факторов развития мировых рынков". Каково!
Совсем уже детскими выглядят заключительные пассажи. Оказывается, не вполне корректно брать за точку отсчета курс 1 евро = $1,15, установленный в момент выпуска евро в январе 1999 года. "Ведь вначале евро даже поднялось до $1,20 – напоминает президент ЦБ. Но полное веселье охватывает терпеливого читателя в конце: "Ретроспективные расчеты курса евро показали, что истинный уровень курса находится около $1,08, поскольку именно этот курс наблюдался [бы, добавлю я – Гр.С.] в продолжительный период относительной стабильности с середины 1997 года и до осени 1998. Именно этот уровень евро и является более корректным для сопоставления с сегодняшним".
Как говорилось в одной детской книжке: "Мало еще мастерства и сноровки – нужны тренировки, нужны тренировки!"
А под этими удивительными признаниями помещен столбец, хладнокровно констатирующий:
Годовой темп прироста предложения денег в странах зоны евро в октябре составил 6% (октябрь к октябрю), что несколько ниже сентябрьского показателя (6,2%), но гораздо выше целевого значения в 4,5 процента, принятого на 1999 г. Денежная масса (речь идет о M3) росла ускоренным темпом до 4 ноября, когда Европейский ЦБ поднял ставку на 0,5 процентных пункта.
И дальше – простая мизесовская правда, не тускнеющая с годами, но невидимая после операции на мозге, которую проводят в ходе изучения "макроэкономики": "рост денежной массы в определенной мере отражает тот факт, что частный сектор (т.е. предприятия, а не правительства и не население) осуществлял широкую программу заимствований, пользуясь самой низкой в истории процентной ставкой".
Вот когда все это обвалится, вот тогда и надо будет недвижимость покупать.
2. Рационализация декораций
Согласно интересной концепции Владимира Паперного, у нас в России сменяют друг друга две культуры, условно называемые им культура 1 и культура 2.
Культура 2 – вся вертикальна, неподвижна, обильна водами, ценит во всем "жизнь", чурается логики и документов ("кто же верит, кроме бюрократов, бумажным документам" – И.Сталин). Антизападна ("так как у нас хорошо – так нигде нету"), полна пафоса плодовитости.
Культура 1 – полная противоположность культуре 2. Горизонтальна, текуча, любит огонь, ценит во всем "технику", чурается непознаваемого и телесного. Прозападна ("у нас уличное освещение – не хуже, чем заграничное").
Объекты архитектуры, воплощающие культуру 2: ВДНХ, сталинские дома большого стиля (с удивительными террасами как бы для защиты от как бы палящего солнца, но большую часть года заваленные снегом), метро, особенно такие станции, как "Маяковская", "Белорусская", "Киевская"-кольцевая, "Арбатская" (большая).
Объекты культуры 1: дом архитектора Мельникова, жилые дома на улице 10 лет Октября (что у метро "Спортивная, выход к Усачевке), здание издательства "Известия" на Страстном бульваре.
Паперный написал книжку "Культура Два". Книжку эту я читал году в 82-м, в фотографированном виде, к сожалению без иллюстраций (автор по образованию архитектор).
В 1996 году она вышла у нас в "Новом литературном обозрении", я ее купил, но быстро кому-то подарил. А недавно обнаружил в букинистическом отделе "Летнего сада".
Купил. Вышел на улицу, сел на лавку. Открываю наугад. Читаю.
"Культура 2 создала новую иерархию, рассчитанную не на короткий срок, а на вечность, и заложила тем самым фундамент для возникновения новых наследственных привилегий, которым суждено будет по-настоящему проявиться только сейчас и породить, может быть, когда-нибудь новый культурный взлет – подобный расцвету дворянской культуры XIX в., расцвету, предпосылки которого были заложены сначала опричниной, а потом дворянскими привилегиями, раздаваемыми Екатериной II. Я думаю, что недалеко то время, когда самое свободное и самое широкое гуманитарное образование в России можно будет получить в спецшколе КГБ".
Так, думаю, это что-то не то. Все-таки 79-го года книга. Надо бы еще раз наугад раскрыть, нет ли каких более актуальных рекомендаций. Раскрываю. И что же?
Из Постановления СНК СССР "Об улучшении организации производства кинокартин" 38-го года: "Уменьшить объем декораций, широко используя метод дорисовок, а также сократить сроки постройки декораций, обеспечив во всех случаях систематическое освоение и использование переносных разборных декораций".
3. Зачем нужен интернет
Ответ на этот вопрос невозможен без ответа на следующую практическую реплику: смотря кому.
Онлайновый банкинг в Германии – статья из обзора в приложении к субботне-воскресной FT.
В 1995 году в системах онлайновых банков Германии было 1 миллион счетов. В 1996 году – 2 млн., в 1997– 3,5, в 1998 – 6,6 и в 1999 году – более 10 миллионов счетов. Итак, из 65 миллионов счетов, открытых немцами в немецких банках, 10 миллионов работают он-лайн.
Интересно, что пересилит в следующие пять лет: традиционная степенность и законопослушность немцев (большая часть он-лайн банкинга представляет собой дочерние предприятия обычных дойче, да дрезднер, да коммерц) или здоровая страсть к наживе (новые холдинговые компании, владеющие немецкими он-лайн банками немцы предпочитают регистрировать в Ирландии)?
Надеюсь, что в течение пяти лет и для нас этот вопрос приобретет острый практический смысл. Судя по количеству кандидатов и партий, которые бьют на жалость, взывая к обязательной нужности некоей вполне мифической "промышленности", для таких организаций как Пенсионный фонд скоро станет актуальной задача хранения остатков подальше от цепких пальцев этих промышленных радетелей. Как и в доинтернетную эру возможны, впрочем, и индивидуальные схемы пенсионного обеспечения.