Сокращенный текст опубликован в городской газете г. Троицка «Троицкий вариант». Интернет-версия газеты (в формате PDF) выложена по адресу:
http://trv.trovant.ru/pdf_trv.htm

Геннадий Лебедев жил в Троицке. В начале 1990-х он был председателем вашего городского совета. Он погиб 12 мая 2004 года (занимаясь своим любимым видом спорта – серфингом). Даже если бы этим исчерпывалось все, что о нем известно, этого было бы достаточно для публикаций в городской газете.

Однако причины, по которым можно и нужно подробно рассказывать о Лебедеве, не исчерпываются этой очевидностью. Он ушел, и стало понятно (а со временем это будет становиться все более очевидным), что рядом с нами было нечто удивительное, некое явление природы и явление общественное.

Лебедев жил так интенсивно, что прожил не одну, а множество жизней. Ученый-исследователь, педагог, политик первой демократической волны, предприниматель, мыслитель, спортсмен, строитель, публицист. Личность, масштаб которой, пожалуй, превосходил запросы времени и возможности места.

Мне посчастливилось видеть Лебедева на разных этапах его удивительной судьбы. Из множества проявлений его недюжинной натуры я бы хотел выделить те, которые представляются мне наиболее важными, и те, которые, как мне кажется, считал самыми главными, принципиальными он сам.

Мне кажется, что при всем уважении к естественным наукам, Лебедев остро чувствовал нарастающую общественную потребность в некотором этическом прорыве. Совершенно не случаен при этом тот факт, что Лебедев был по образованию и всему строю своего ума математиком-программистом, образцом алгоритмической культуры мышления. Неудивительно, что для него этика помещалась где-то совсем рядом с логикой.

Базовое качество Лебедева – умение найти этически безупречное и в то же время эффективное решение, алгоритм выхода из неких сложных ситуаций, в которых присутствуют интересы, ожидания, ограничения и возможности разных людей. Это качество делало его востребованным в политике и бизнесе, горной экспедиции и исследовательском проекте. Это качество лежало в основе его лидерства.

Центральной проблемой, занимавшей его всю жизнь (я познакомился с Геной, когда ему только-только исполнилось двадцать лет), было соотношение между целями и средствами. Лебедев говаривал, что провозглашаемые цели – это то, чего нет. То, чего только еще намереваются достичь, или даже только говорят, что намереваются. Реальность, однако, порождается конкретными действиями людей, т.е. избираемыми ими средствами. Люди, несмотря на всю трагическую наглядность опыта XX века, проявляют потрясающую наивность, выслушивая заверения относительно целей и совершенно не обращая внимания на совершаемые при этом действия, т.е. на фактически избираемые средства. «Это какой-то фантастический трюк сознания, – говорил Лебедев, – Это как если бы люди, увидев грабителя, который в темном переулке побоями и угрозами заставляет прохожего отдать кошелек, прибежали бы на выручку, и вдруг, услышав «это я не граблю, это я работаю во имя счастья будущих поколений» , сказали бы «А-а-а, ну тогда другое дело, ну тогда ладно» .

Политика вошла в его жизнь, как и в жизнь многих людей нашего поколения, в конце 1980-х годов. Он позвонил мне 5 января 1990 и сказал, что собирается избираться в Верховный Совет РСФСР. «А как же учебник по информатике?» – спросил я его. Он ответил – «Знаешь, у меня такое ощущение, что я вышиваю крестиком на корабле, который (а) горит и (б) тонет» .

Проиграв выборы в ВС, он был жутко расстроен. Избираясь и в Верховный Совет, и в городской, он легко попал в состав первого горсовета Троицка, избранного в ходе соревновательных и открытых выборов.

* * *

Выдающимся по красоте и новизне было также его решение перестроить работу городского регистрационного бюро. Лебедев съездил в Москву и познакомился с порядком регистрации в одном из передовых районов столицы, возглавлявшимся видным демократом, любимцем перестроечной прессы.

Мы встретились. Он был мрачен. «Халтура. Помнишь, рассказ Зощенко? Где была камера хранения, не принимавшая слабую тару, а рядом оказывался «человек с гвоздями» , на которого указывал конторщик? Вот оно самое. Мы будем делать и честно, и эффективно» .

.* * *

Приступая к созданию положения о регистрационном бюро, проштудировали нормативную базу. И – о чудо! О, недооцененная квалификация юристов советской поры! Оказалось, что и объем полномочий достаточен, и вполне можно все сделать так, чтобы и по уму, и по закону. Законодательство позволяло это желание воплотить! Нужно было «просто» не лениться, изучить имеющие отношение к делу документы, ну, и придумать удивительно изящную в своей простоте схему взаимоотношений.

Лебедев начал свою работу в Совете с того, что избавил себя и своих коллег от несколько очень важных стереотипов той поры. Во-первых, разбился о быт демократический миф о всесилии коллективного разума. После первых заседаний нового состава горсовета и организационно-деятельностной игры, блестящее проведенной Сергеем Поповым, Лебедев сформулировал принцип, которым руководствовался на посту мэра, и который привносил во все, чем он занимался – и в консалтинг, и в предпринимательство. Чтобы нечто работало, должен быть кто-то один, кто за это берется отвечать. Внимание! Все слова под удареним.

Тогда этот неслыханный ни в каких кругах (ни в демократических, ни в номенклатурных) принцип – в той мере, в какой его удавалось провести в жизнь – резко поднял эффективность работы молодых ребят в свитерах, без опыта руководящей работы и реальной ответственности. Лебедев и здесь оказался точен в приложении усилий именно к той точке, где можно получть не просто максимальный, а спасительный, необходимый, единственно верный результат.

Когда он уходил из мэров, он гордился именно этим. «Представляешь, в других Советах до сих пор руки подымают за то, чтобы поручить Сидорову хорошее дело, за которое так убедительно ратовал Петров. А потом удивляются, что результатов нет. Ну и Сидоров, через положенное время, им так же убедительно объясняет, что объективных условий не сложилось и трудности встали на пути».

Во-вторых, при Лебедеве и при его живейшем участии рухнул миф о всесилии чиновничьего интеллекта. Штраф и выговор, а затем увольнение за вопрос чиновника предпринимтелю «А какая польза будет нашему городу от вашего предприятия?» – это, как говорит молодежь, было круто по тем временам, да и по нынешним временам тоже. Мы видим, как сегодня у нас на глазах возрождается наивная вера одних (удивительно согласованная с корыстными расчетами других) в угадывание государственными экономическими академиками, вглядывающимися в длительную перспективу, приставив козырьком руку ко лбу, каких-то невиданных прорывов и неведомых точках роста.

Вообще, многие начинания Троицкого Совета того времени совершенно по иному разворачивали весь контекст взаимоотношения бизнеса и власти, и – шире – самодеятельного свободного общества и государственного аппарата, служащего удобным техническим устройством для этого общества. Лебедев говорил, что за недолгое время своего депутатства и мэрства, он твердо усвоил одну вещь: как только Совет по собственной инициативе стремился что-то полезное внедрить в жизнь, получалась полная ерунда. «Да что Совет! Я, я сам, у которого внутри нет никаких оппозиций и разногласий, которому не надо уговаривать и достигать консенсуса! Результат все равно - всегда и без исключений точно по Салтыкову-Щедрину. Что-то полезное мы смогли сделать лишь в тех случаях, когда к нам приходили люди и говорили, что берутся отвечать за то-то и то-то, а нужно им от нас то-то и то-то».

Не уверен, что все жители, которые помнят это время, знают, что именно беспокоило их мэра еще до того как идея регистрации заработала. «Очень быстро мы начнем резко выделяться статистикой доходов городского бюджета. Нужно ехать в другие города, похожие на наш, передавать всю документацию, объяснять, что им тоже стоит сделать эту штуку – иначе все давление придется на нас одних – система распределения озвереет, когда увидит, что мы встаем на ноги и в ней не нуждаемся» . Так, собственно, и произошло.

* * *

Во время путча он удивително быстро подписал постановление Совета, предписывающее жителям задерживать и доставлять в милицию лиц, призывающих выполнять указы ГКЧП. Постановление было вывешено в положенных местах и расклеено по городу. Доставлять в милицию никого не пришлось.

* * *

Осенью 1992 года я стал работать в некоем инвестиционном банке, одном из самых почтенных, во всяком случае, он сотрудничал и с министерством финансов его императорского величества, и с коммунистическими властями. Продолжил он сотрудничество и с новой, демократической Россией. Как только выяснилось, что содержанием заключенных банком контрактов является трансформация советских нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий в вертикально-интегрированные нефтяные компании, я упросил Лебедева присоединиться к нашей небольшой команде.

Банкиры удивились было необычной фигуре – автор самого тиражного учебника по информатике, мэр демократического города, автор уникальной «конвейерной» приватизации в Находке (об этом проекте см. воспоминания А.И. Левенчука). «Вы знаете, – сказали мне месье и джентльмены, – мы побаиваемся всего необычного» . «Не бойтесь, – отвечал я им, – вы его еще на руках носить будете» .

И начались самые невероятные годы, когда обычным было приземление в Москве и переодевание свежей сорочки в Домодедово, на пути из Нефтеюганска в Самару или Воронеж, многоязычная толпа в крошечном аэропорту сибирского города, бдения в парижском офисе, где всё подозрительно напоминало неспешную торжественность советских учреждений. Лебедев быстро стал центральной фигурой процесса превращения россыпи разноколиберных производств в мощную акционерную структуру международного уровня. В Сибири он снискал огромное уважение не одного «нефтяного генерала» (не от воинского звания, а от «генеральный директор »). Этот непростой народ, которому еще коммунистическая партия доверила миллиарды долларов и трудовые коллективы в сотни тысяч человек, был на переломе своих судеб. Масштаб ответственности должен был получить ту же форму, в которую он облекается во всем мире – крупный бизнес имеет свою логику, будь это «Ройял Датч – Шелл» или ЮКОС, «Экссон-Мобил» или «Сургутнефтегаз». Мы были горды нашими клиентами, которые по предпринимательской хватке, профессионализму, масштабу личностей нисколько не уступали своим иностранным коллегам. Лебедев был признан ими как выдающийся организатор и умница. Они не обратили внимания даже на то, что обычно вызывало недоумение у сибиряков-нефтяников – не пьет и матом не ругается.

Разумеется, как всякое большое дело, все это акционирование встречало сопротивление. К 1992 году отрасль была почти растащена на запчасти. Мелкие контракты, мелкие деньги, маленькие объемы, тучи сомнительных фигур роились вокруг буровых. Становление российского нефтяного бизнеса посредством консолидации и укрупнения, обеспечивая стратегические интересы страны, задевало многих, думавших в масштабе «отпилю себе кусочек и буду качать» . Там было много невежества и опасных иллюзий.

В самой критической фазе этого непростого процесса Лебедев принимает очередное неординарное решение – уходит вице-президентом в ЮКОС. Для консалтингового бизнеса это является высшим пилотажем – консультант отправляется «внутрь» консультируемой организации лично отвечать за свои рекомендации посредством их воплощения в жизнь. Наши инвестиционные банкиры, оказавшиеся, в силу замедленности тогдашней международной жизни по сравнению с фантастически быстрым временем тогдашней России, скорее созерцателями, чем действующими фигурами процесса, рассказали, что на их памяти такое было лишь в Англии, когда Маргарет Тэтчер переводила в частные руки разболтанный государственный British Coal.

Через некоторое время началась пора залоговых аукционов, время ощутимо менялось, что-то твердело, даже окостеневало. Одним из первых решений новых собственников было удаление Лебедева из компании. Этот шаг сказал о них больше, чем все статьи в глянцевых журналах той поры, вместе взятых.

* * *

Тем временем, коллектив, сложившийся в 1992-1995 гг., достаточно окреп для того, чтобы понять: пора работать самостоятельно. Наша маленькая русская команда, в составе которой был и Лебедев, провела очень непростые переговоры, тянувшиеся почти два года, об образовании самостоятельной российской консультационной структуры с передачей части прав и обязательств по заключенным договорам. Он проявил недюжинное терпение (я, скажем, плюнул и через шесть месяцев неопределенности ушел на улицу, оставшись, разумеется, в дружеских отношениях с ребятами), которое было в конце концов вознаграждено. За период с 1997 по настоящее время компания «Вангвард», вице-президентом которой был Лебедев, стала одним из лидеров российского рынка инвестиционного консультирования и – шире – инвестиционного бизнеса. Самые сложные и красивые операции в этой отрасли – слияния и поглощения – требуют не только ума и знаний, но и опыта, который в огромном количестве накопил Геннадий Викторович к золотой поре своей зрелости.

* * *

Выдающиеся интеллектуальные и нравственные качества Лебедева делали его чрезвычайно эффективным консультантом и блистательным предпринимателем. В любой ситуации он находил возможности для согласования интересов и построения такой системы отношений, при которой все стороны от конфликтов переходили к согласованным действиям в своей области бизнеса.

Насилие Лебедев считал ошибкой, причем не только по моральным, но и по логическим соображениям. Один из контрактов, которые он вел в последние годы, обернулся потрясающим взлетом эффективности огромного и сложного производства. Была погашена копившаяся годами задолженность по зарплате, руководители и совладельцы, считавшие друг друга врагами, стали прилагать максимум усилий для того, чтобы обеспечить интересы другой стороны, неизвестно откуда взялась вдург решимость для рационализации затрат, а появившаяся прибыль направлена на модернизацию производства и архаичной системы маркетинга. «Я построил схему взаимных договоров, включавшую в себя поставки сырья, отношения владения, кредитования, процессинга, при которой просто для того, чтобы хоть что-то работало, они – чисто технически – вынуждены были прекратить препираться и воевать, и начать вместо этого – сотрудничать. И ты знаешь – они быстро смекнули что к чему и им… понравилось » .

Это высвобождение человеческой энергии и направление ее на почти забытые, но единственно интересные для предпринимателя цели – неустанный поиск того, как быстрее, лучше, дешевле, толковее поставлять людям нужные им товары и услуги, – было очень характерной чертой Лебедева-консультанта. Его высочайшая алгоритмическая культура мышления позволяла ему проектировать такие цепочки действий участников, которые оборачивались стратегическим выигрышем для соответствующих предприятий.

Раз и навсегда сказав себе, «если нужно что-то разрушить, то я в этом деле не участвую, но вот если нужно что-то сделать, – милости прошу» , он отвергал огромное число предложений по захвату собственности, лоббированию с целью навредить конкуренту или вышибить льготы. «Смешные люди, – говорил он. – они не понимают, что если на этической развилке ступил на неверную ветку, сколько по ней не продвигайся, какие частичные выборы не делай, все будет неверным, ложным. А ведь стоит до того, как ступать на неверную дорогу, не полениться, подумать лишний час, как выяснится – того, чего они добивались негодными средствами, можно достичь безо всякого насилия. Ведь бизнес по определению есть то, что взаимовыгодно» .

* * *

Он набирал высоту, занимаясь все более сложными и интересными проектами. В последние год-два его деятельность начинала обретать какое-то новое измерение. Заезжая в гости в его офис, я видел на его столе, все больше бумаг с правительственными грифами. «Что, Лебедев, никак опять в политику собрался?» – подначивал я его. Лебедев загадочно улыбался. «Давай выберем время и засядем за учебник » – сказал он мне однажды. «Какой еще учебник?» – удивился я. «Да по экономике, обществоведению и праву» – уточнил он. – Для детей школьного возраста. Взрослые более или менее безнадежны » .